Существует ряд оснований, предусмотренных ст. 248 ХПК, при наличии которых экономический суд отказывает в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда.

К таким основаниям относятся случаи, когда:

— решение по праву государства, на территории которого оно принято, не вступило в законную силу, если международный договор Республики Беларусь не допускает признания и приведения в исполнение решения до его вступления в законную силу;

— сторона, против которой принято решение, не была своевременно извещена надлежащим образом о времени и месте рассмотрения дела или по другим причинам не могла представить в суд свои объяснения;

— рассмотрение дела в соответствии с законодательством или международным договором Республики Беларусь относится к исключительной компетенции суда в Республике Беларусь;

— имеется вступившее в законную силу решение суда в Республике Беларусь, принятое по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям;

— на рассмотрении суда в Республике Беларусь находится дело по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям, производство по которому возбуждено до возбуждения производства по делу в иностранном суде, или если суд в Республике Беларусь первым принял к своему производству заявление по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям;

— истек срок давности приведения решения иностранного суда к принудительному исполнению и этот срок не восстановлен судом, рассматривающим экономические дела;

— исполнение решения иностранного суда противоречило бы публичному порядку Республики Беларусь.

Наиболее часто на практике белорусские суды отказывают в приведении в исполнение решения иностранного суда в случае, когда сторона, против которой принято решение, не была своевременно извещена надлежащим образом о времени и месте рассмотрения дела или по другим причинам не могла представить в суд свои объяснения.

Вызывает интерес дело, в рамках которого сторона оспаривала определение суда о признании и приведении в исполнение решения арбитражного суда Российской Федерации в связи с тем, что исполнение решения иностранного суда противоречило бы публичному порядку Республики Беларусь.

Обстоятельства дела

ООО «М» (Российская Федерация) (далее — взыскатель) подало в экономический суд в Республике Беларусь заявление о признании и приведении в исполнение постановления арбитражного суда Российской Федерации по делу о взыскании денежных средств с гражданина Г. (далее — должник Г.) в пользу взыскателя в порядке привлечения к субсидиарной ответственности по долгам ООО «М».

Позиция взыскателя

Взыскатель, ссылаясь на ст. 245 ХПК, Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (заключена в г. Минске 22.01.1993, в редакции протокола от 28.03.1997), просил признать и привести в исполнение на территории Республики Беларусь постановления арбитражного суда Российской Федерации.

Ввиду наличия вступившего в силу и неисполненного решения арбитражного суда Российской Федерации взыскатель подробно не аргументировал свою позицию по делу в заявлении, поскольку наличие такого решения само по себе является основанием для приведения его в исполнение на территории Республики Беларусь в случае, если оно не было исполнено в Российской Федерации.

Позиция должника Г.

В обоснование своей позиции по делу должник Г. сослался на то, что при вынесении определения суд нарушил нормы материального права, так как признание и приведение в исполнение постановления арбитражного суда Российской Федерации противоречит публичному порядку Республики Беларусь.

Должник указал, что согласно п. «з» ст. 59 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (заключена в г. Кишиневе 07.10.2002) (далее — Кишиневская конвенция) в признании и исполнении предусмотренных ст. 54 настоящей Конвенции решений может быть отказано в случаях, если признание и исполнение решения противоречит публичному порядку запрашиваемой договаривающейся стороны.

В соответствии с позицией должника постановление арбитражного суда противоречит публичному порядку Республики Беларусь на основании следующего.

Источником материального права, послужившим основанием для привлечения должника к субсидиарной ответственности, является норма п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в редакции Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ), согласно которой контролирующие должника лица солидарно несут субсидиарную ответственность по денежным обязательствам должника и (или) обязанностям по уплате обязательных платежей с момента приостановления расчетов с кредиторами по требованиям о возмещении вреда, причиненного имущественным правам кредиторов в результате исполнения указаний контролирующих должника лиц, или исполнения текущих обязательств при недостаточности его имущества, составляющего конкурсную массу. Арбитражный суд вправе уменьшить размер ответственности контролирующего должника лица, если будет установлено, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине контролирующего должника лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет контролирующего должника лица, привлеченного к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

Контролирующее должника лицо не отвечает за вред, причиненный имущественным правам кредиторов, если докажет, что действовало добросовестно и разумно в интересах должника.

Таким образом, по смыслу названных положений закона необходимым условием возложения субсидиарной ответственности на контролирующее должника лицо является наличие причинно-следственной связи между использованием им своих прав и (или) возможностей в отношении контролируемого хозяйствующего субъекта и совокупностью юридически значимых действий, совершенных подконтрольной организацией, результатом которых стала ее несостоятельность.

Ответственность контролирующих должника лиц согласно законодательству Российской Федерации является гражданско-правовой.

При таких обстоятельствах положение п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в редакции Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ) не отвечает требованиям правопорядка (публичного порядка), установленного в Республике Беларусь.

Несоответствие положений п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в редакции Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ) публичному порядку Республики Беларусь выражается в том, что на территории и по праву Российской Федерации для привлечения к субсидиарной ответственности отсутствует необходимость доказывания умысла со стороны привлекаемого к субсидиарной ответственности лица, тогда как согласно белорусским основам права для привлечения к субсидиарной ответственности необходимо доказать его наличие.

Решение экономического суда

Определением экономического суда было признано и приведено в исполнение постановление арбитражного суда Российской Федерации на основании ст. 245 ХПК, выдан судебный приказ.

Также суд указал, что при рассмотрении заявлений о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов на основании ст. 9 Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (заключено в г. Киеве 20.03.1992), и ст. 59 Кишиневской конвенции должник обязан представить суду доказательства наличия оснований для отказа в признании и приведении в исполнение решений иностранных судов.

В определении экономический суд указал, что должником не были представлены суду доказательства, подтверждающие наличие оснований для отказа в признании и приведении в исполнение постановления арбитражного суда, в судебном заседании такие основания также не были установлены.

Должник Г. посчитал определение незаконным и необоснованным, в связи с чем подал кассационную жалобу на определение экономического суда.

Решение Верховного Суда Республики Беларусь

Верховным Судом Республики Беларусь было вынесено постановление об оставлении определения без изменения, а кассационной жалобы должника Г. — без удовлетворения.

Верховный Суд установил, что экономический суд правомерно учел, что из представленных в дело доказательств следует, что постановление арбитражного суда вступило в силу, подлежит исполнению, должник Г. был своевременно и в надлежащей форме извещен о судебном разбирательстве.

Ввиду непредоставления должником доказательств наличия оснований для отказа в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда, предусмотренных ст. 248 ХПК и ст. 55 Кишиневской конвенции, экономический суд правомерно удовлетворил требования взыскателя.

Доводы должника Г. о том, что признание и приведение в исполнение постановления арбитражного суда противоречат публичному порядку Республики Беларусь, являются несостоятельными, поскольку представленное решение иностранного суда не нарушает основы правопорядка Республики Беларусь, а давать оценку законности и обоснованности решения иностранного суда суд Республики Беларусь не вправе (на основании п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 23.12.2014 № 18 «О применении судами законодательства о признании и исполнении решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений»).

Ввиду несостоятельности доводов гражданина Г. Верховный Суд пришел к выводу о том, что определение экономического суда является законным и обоснованным, а оснований для его отмены или изменения, предусмотренных ст. 297 ХПК, не имеется.

Анализ спора

В указанном споре Верховным Судом не была дана мотивированная оценка тому, противоречит ли решение суда Российской Федерации о привлечении лица к субсидиарной ответственности публичному порядку Республики Беларусь.

Тем не менее исходя из позиции Верховного Суда по делу факт того, что на территории и по праву Российской Федерации для привлечения к субсидиарной ответственности отсутствует необходимость доказывания умысла со стороны привлекаемого к субсидиарной ответственности лица, тогда как согласно белорусским основам права для привлечения к субсидиарной ответственности необходимо доказать его наличие, не является несоответствием публичному порядку Республики Беларусь.

ЭКСПЕРТНОЕ МНЕНИЕ: Владимир Скобелев, кандидат юридических наук, заместитель декана по заочному обучению юридического факультета Белорусского государственного университета, арбитр Международного арбитражного суда при БелТПП
Признание и исполнение решений иностранных судов в соответствии с Московским соглашением
Решения иностранных судов признаются и приводятся в исполнение на территории Республики Беларусь, если такая возможность предусмотрена, в частности, международным договором (ч. 1 ст. 245 ХПК). Одним из таких договоров является Соглашение между Республикой Беларусь и Российской Федерацией о порядке взаимного исполнения судебных актов хозяйственных судов Республики Беларусь и арбитражных судов Российской Федерации, заключенное в г. Москве 17.01.2001 (далее — Московское соглашение).
В ч. 1 ст. 1 Московского соглашения закреплено, что «судебные акты компетентных судов Сторон не нуждаются в специальной процедуре признания и исполняются в таком же порядке, что и судебные акты судов своего государства на основании исполнительных документов судов, принявших решения». Отсюда следует, что решения арбитражных судов Российской Федерации на территории Республики Беларусь не требуют экзекватуры и исполняются точно так же, как и решения белорусских судов.
Тем не менее в приведенном выше кейсе взыскатель не воспользовался теми возможностями, которые предоставляет Московское соглашение. Какие-либо упоминания о Московском соглашения отсутствуют и в тексте постановлений, вынесенных белорусскими судами первой и кассационной инстанций.
Поскольку истинные причины сложившейся ситуации нам неизвестны, то на этот счет мы можем высказать лишь некоторые предположения.
Вполне возможно, что участники анализируемого кейса посчитали: судебный акт арбитражного суда Российской Федерации не попадает в сферу действия Московского соглашения.
В ч. 2 ст. 1 Московского соглашения под компетентными российскими судами (чьи судебные акты не нуждаются в экзекватуре) понимаются арбитражные суды Российской Федерации, которые вправе рассматривать споры в соответствии с правилами ст. 4 Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, заключенного в г. Киеве 20.03.1992 (далее — Киевское соглашение).
Правила ст. 4 Киевского соглашения определяют условия, при которых суды государства — участника этого соглашения компетентны на рассмотрение соответствующих споров: в случае заключения сторонами соглашения о передаче спора в определенный суд или наличия связи спора с территорией государства (проживание на этой территории ответчика, нахождение там спорного недвижимого имущества, исполнение на территории государства обязательств из спорного договора и пр.). Другими словами, ст. 4 Киевского соглашения определяет правила международной подсудности.
Вместе с тем в абз. 1 п. 1 ст. 4 Киевского соглашения говорится, что с соблюдением установленных в этом пункте критериев компетенции суд «вправе рассматривать упомянутые в статье 1 настоящего Соглашения споры». В ст. 1 Киевского соглашения названы следующие споры — дела, вытекающие из договорных и иных гражданско-правовых отношений между хозяйствующими субъектами и из их отношений с государственными и иными органами.
Поскольку разрешенное российским арбитражным судом дело не являлось спором между хозяйствующими субъектами (статус хозяйствующего субъекта в нем имело только ООО «М», а физическое лицо Г., насколько можно понять, данным статусом не обладало, так как не было зарегистрировано в качестве индивидуального предпринимателя), то есть все основания полагать, что данное дело не подпадает под действие Киевского соглашения, а значит, находится и за рамками действия Московского соглашения.
Хотя не исключаем, что неприменение Московского соглашения могло быть обусловлено и совсем другими причинами:
— взыскатель не знал о существовании Московского соглашения;
— взыскатель целенаправленно хотел использовать для целей исполнения судебного акта более сложную, нежели установленную Московским соглашением, процедуру;
— у взыскателя по тем или иным причинам отсутствовал исполнительный документ, необходимый согласно Московскому соглашению;
— отечественные суды первой и кассационной инстанции упустили из виду Московское соглашение;
— кардинальным образом изменились подходы к исполнению на территории Республики Беларусь судебных актов российских судов.
Кишиневская конвенция
Обосновывая свою позицию (о том, что судебный акт российского суда противоречит публичному порядку Республики Беларусь), должник ссылался на Кишиневскую конвенцию. Ссылки на Кишиневскую конвенцию присутствуют и в определении экономического суда первой инстанции.
Кишиневская конвенция действительно касается не только гражданских, но и экономических дел (см. п. 3 ст. 1), а также предусматривает такое основание для отказа в экзекватуре, как «признание и исполнение решения противоречит публичному порядку запрашиваемой Договаривающейся Стороны» (п. «з» ст. 59). Однако все дело в том, что Кишиневская конвенция не является обязательной для Российской Федерации (Российская Федерации подписала, но не ратифицировала ее), а значит, в отношениях между Российской Федерацией и Республикой Беларусь она неприменима.
Минская конвенция
В силу положений п. 4 ст. 120 Кишиневской конвенции в отношениях между Российской Федерацией и Республикой Беларусь должна использоваться Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенная в г. Минске 22.01.1993 (далее — Минская конвенция). Минская конвенция тоже регулирует вопросы признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений (раздел III), однако в отличие от Кишиневской конвенции не разъясняет термин «гражданские дела», что вызывает определенные сомнения относительно возможности применения Минской конвенции для экзекватуры иностранных судебных решений по экономическим спорам.
Данные сомнения были устранены решением Экономического Суда СНГ от 21.02.2007 № 01-1/2-06 «О толковании Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 года, Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 года и Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 7 октября 2002 года» (далее — решение ЭС СНГ).
В п. 3 решения ЭС СНГ указано, что поскольку положения Минской конвенции применяются также к юридическим лицам, созданным в соответствии с законодательством государств-участников, то «это позволяет прийти к выводу, что Конвенция может регулировать отношения, возникающие при оказании правовой помощи, признании и исполнении иностранных судебных решений по спорам с участием юридических лиц, связанным с осуществлением хозяйственной деятельности». Не случайно поэтому ссылки на Минскую конвенцию имеются в заявлении взыскателя и в постановлении судебной коллегии по экономическим делам Верховного Суда.
Киевское соглашение
Определение о признании и приведении в исполнение судебного акта арбитражного суда Российской Федерации экономический суд первой инстанции обосновывал в том числе положениями Киевского соглашения. Киевское соглашение затрагивает вопросы экзекватуры иностранных судебных решений по экономическим спорам (ст. 7–10), а Республика Беларусь и Российская Федерация являются участниками данного соглашения. В этой связи возникает вопрос: положениями какого международного договора — Киевского соглашения или Минской конвенции — следовало руководствоваться отечественным судам в анализируемом случае?
Если исходить из того, что, как было указано выше, рассмотренный российским арбитражным судом спор, вероятно, не соответствует требованиям ст. 1 Киевского соглашения (так как это спор не между хозяйствующими субъектами), то приоритет должен быть отдан Минской конвенции. Если же придерживаться той точки зрения, что названный спор все-таки подпадает под действие Киевского соглашения, то применяться должно именно Киевское соглашение. Последний вывод содержится в решении ЭС СНГ: Минская конвенция (ст. 82) не затрагивает прав и обязательств участников Киевского соглашения и, кроме того, нормы Киевского соглашения имеют специальный (ориентированный на хозяйственную деятельность) характер.
Подобный подход нашел подтверждение и в ч. 2 п. 4 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 23.12.2014 № 18 «О применении судами законодательства о признании и исполнении решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений» (далее — постановление Пленума № 18): при наличии между участниками многосторонних договоров по вопросам признания и исполнения решений иностранных судов также специальных соглашений должны применяться нормы специальных соглашений.
Соотношение ГПК и международных договоров
Какой бы из двух упомянутых выше международных договоров ни подлежал применению в анализируемом нами случае, нужно иметь в виду, что ни Минская конвенция, ни Киевское соглашение не закрепляет такого основания для отказа в экзекватуре, как «признание и исполнение решения противоречит публичному порядку страны». Подобное основание предусмотрено абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК. Поэтому закономерен вопрос: обозначенная коллизия подлежит разрешению в пользу международного договора или же ХПК?
Поскольку Республика Беларусь признает приоритет международных договоров над национальным правом (ч. 3 ст. 25, ч. 1 ст. 241, ч. 1 ст. 247 ХПК, ч. 3 п. 4 постановления Пленума № 18), то, на наш взгляд, отсутствие в международном договоре основания для отказа в экзекватуре, связанного с нарушением публичного порядка страны, исключает применение абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК.
В пользу такого подхода свидетельствует и содержание ч. 2 ст. 248 ХПК: суд отказывает в признании и приведении в исполнение иностранного третейского решения в целом или его части по основанию, предусмотренному абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК, если иное не установлено международным договором Республики Беларусь (под установлением иного нужно понимать отсутствие в международном договоре основания для отказа в экзекватуре, идентичного абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК).
Следовательно, отечественным судам экономической юрисдикции для того, чтобы признать несостоятельным довод должника о нарушении судебным актом российского арбитражного суда публичного порядка Республики Беларусь, достаточно было просто сослаться на то, что Минская конвенция или Киевское соглашение (в зависимости от того, какой из этих договоров необходимо считать подлежащим применению в нашем случае) не оговаривает соответствующего основания для отказа в экзекватуре.
Однако постановления отечественных судов такой констатации не содержат. Более того, судебная коллегия по экономическим делам Верховного Суда в своем постановлении прямо указала на то, что «представленное решение иностранного суда не нарушает основы правопорядка Республики Беларусь». Это обусловливает потребность обращения к анализу абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК, в том числе к обсуждению содержания такой категории, как публичный порядок.
Трактовка абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК
Согласно абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК суд, рассматривающий экономические дела, отказывает в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда в целом или его части, если «исполнение решения иностранного суда противоречило бы публичному порядку Республики Беларусь».
В ч. 2 п. 111 Методических рекомендаций о некоторых вопросах рассмотрения хозяйственными судами Республики Беларусь дел с участием иностранных лиц и оказания правовой помощи, утвержденных постановлением Президиума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 26.06.2013 № 25 (далее — Методические рекомендации), норме абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК была дана следующая трактовка: на соответствие публичному порядку должна проверяться не сама сущность иностранного судебного решения, а именно последствия признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения.
Согласиться с таким подходом нельзя. Сложно представить себе ситуацию, когда бы последствия признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения противоречили публичному порядку, а само иностранное судебное решение — нет. По нашему мнению, последствия признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения могут коллизировать с публичным порядком только в том случае, если публичному порядку не соответствует (в той или иной части) само решение иностранного суда.
Подобный вывод полностью согласуется с понятием оговорки о публичном порядке, частным случаем проявления которой выступает отказ в признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения по мотиву нарушения публичного порядка. Как сказано в ст. 1099 ГК, иностранное право не применяется в случаях, когда его применение противоречило бы публичному порядку Республики Беларусь. Соответственно, если такие (противоречащие белорусскому публичному порядку) положения иностранного права нашли отражение в решении иностранного суда, то в признании и исполнении данного судебного решения (а значит, и в реализации противоречащих белорусскому публичному порядку положений иностранного права) на территории Республики Беларусь должно быть отказано согласно абз. 8 ч. 1 ст. 248 ХПК.
Что такое публичный порядок?
На уровне законодательных актов четко не урегулировано, что представляет собой публичный порядок Республики Беларусь. Например, в ст. 1099 ГК, абз. 11 ст. 1 Закона Республики Беларусь от 09.07.1999 № 279-З «О международном арбитражном (третейском) суде» публичный порядок отождествляется с основами правопорядка Республики Беларусь, но что нужно понимать под последними — тоже не разъяснено.
Более подробные указания на этот счет можно найти только в Методических рекомендациях. Из п. 98 Методических рекомендаций следует, что под публичным порядком (или основами правопорядка) необходимо понимать основополагающие принципы международного права, нормы Конституции Республики Беларусь, положения международных договоров Республики Беларусь, основные принципы основополагающих отраслей права; публичным порядком (или основами правопорядка) не могут считаться нравственные, религиозные, культурные, экономические принципы построения общественной жизни.
Анализируемый нами казус имеет отношение к отрасли гражданского права. К основным принципам гражданского права в п. 101 Методических рекомендаций отнесены принципы, закрепленные в ст. 2 ГК: принцип верховенства права; принцип социальной направленности регулирования экономической деятельности; принцип приоритета общественных интересов; принцип равенства участников гражданских отношений; принцип неприкосновенности собственности; принцип свободы договора; принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений; принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела; принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.
Нарушен ли публичный порядок Республики Беларусь?
По мнению должника, нарушение публичного порядка заключается в том, что отраженные в судебном акте российского арбитражного суда основания для привлечения лица к субсидиарной ответственности по долгам несостоятельного должника расходятся с основаниями для привлечения к аналогичной ответственности, существующими в белорусском праве.
Так, решение арбитражного суда базируется на положениях п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (имеется в виду норма названного пункта, действовавшая в редакции Федерального закона от 28.04.2009 №73-ФЗ), согласно которым для привлечения к субсидиарной ответственности не было необходимости в доказывании того, что действия привлекаемого к субсидиарной ответственности лица, приведшие к несостоятельности организации, были совершены умышленно (данная статья Федеральным законом от 28.06.2013 №134-ФЗ была изложена в новой редакции, а Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ из текста Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» исключена).
Согласно же белорусским основам права для привлечения к субсидиарной ответственности требуется доказать наличие умысла в действиях лица. Должник не указал, какие именно основы белорусского права предусматривают подобное требование, но, по всей видимости, подразумевал норму подп. 5.6 п. 5 Декрета Президента Республики Беларусь от 23.11.2017 № 7 «О развитии предпринимательства» (далее — Декрет № 7): соответствующие лица «несут субсидиарную ответственность при недостаточности имущества юридического лица только в случае, если экономическая несостоятельность (банкротство) юридического лица была вызвана виновными (умышленными) действиями таких лиц».
Нужно заметить, что кассационная инстанция фактически не мотивировала свой вывод о том, что признание и приведение в исполнение судебного акта российского суда не противоречит публичному порядку Республики Беларусь, хотя необходимость такой мотивировки вытекает из смысла ч. 2 п. 106 Методических рекомендаций: применение (а следовательно, мы полагаем, и отказ в применении) оговорки о публичном порядке должно носить строго мотивированный и обоснованный характер.
На наш взгляд, различие подходов российской и белорусской правовых систем к регулированию оснований для привлечения к субсидиарной ответственности по долгам несостоятельного должника само по себе не является поводом для применения оговорки о публичном порядке. Как отмечено в ч. 3 п. 106 Методических рекомендаций, оговорка о публичном порядке не может применяться только ввиду отличий правовой системы иностранного государства от правовой системы Республики Беларусь.
К тому же отличия в нашем случае не носят кардинального характера. С одной стороны, норма п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в редакции Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ) не исключала возможности привлечения к субсидиарной ответственности за умышленные действия, приведшие к несостоятельности организации, то есть позволяла реализовать подход, воплощенный сейчас в подп. 5.6 п. 5 Декрета № 7.
С другой стороны, в ч. 2 ст. 11 Закона Республики Беларусь от 13.07.2012 № 415-З «Об экономической несостоятельности (банкротстве)» продолжает присутствовать норма, которая форму вины лица, чьи действия обусловили несостоятельность организации, не определяет, то есть позволяет привлекать к субсидиарной ответственности как за умышленные, так и неосторожные действия (что в свое время допускал п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»). Сохранение данной нормы свидетельствует о том, что она полностью вписывается в отечественную правовую систему и применение нормы в полном объеме не исключается в будущем — когда (или если) правило подп. 5.6 п. 5 Декрета № 7 будет отменено.
Кроме того, нужно сказать, что положение п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в редакции Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ) не противоречит принципам, закрепленным в ст. 2 ГК, в частности, принципу неприкосновенности собственности (прежде всего мы имеем в виду охрану собственности кредиторов несостоятельной организации) и принципу беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.