Законодательство Республики Беларусь, в отличие от значительного количества правовых систем иных государств, регламентирует одновременно и освобождение от ответственности вследствие обстоятельств непреодолимой силы (форс-мажор), и изменение и расторжение договора в связи с существенным изменением обстоятельств, которые принято именовать «затруднениями» (hardship).
Конструкция форс-мажора нашла свое отражение и в Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (г. Вена, 1980 г.), и в Принципах УНИДРУА. Форс-мажору и hardship посвящена и публикация Международной торговой палаты № 421Е.
Оба этих института представляют собой регламентацию соответствующих отношений с позиции так называемого оценочного фактора, то есть не содержат однозначно понимаемых «юридических формул», которые могут одинаково применяться к абсолютно разным фактическим и юридическим ситуациям, а предусматривают оценку правоприменительным органом (прежде всего судом) конкретной ситуации и признание или непризнание именно в данной конкретной ситуации наличия обстоятельств форс-мажора или «затруднений».
Справочно.
Непреодолимую силу даже в странах, не имеющих никакого отношения к французскому праву, принято определять как форс-мажор (в переводе с французского force majeure — «непреодолимая сила»).
При этом проблема применения названных институтов осложняется еще и экономико-политическими факторами, которые неизбежно будут присутствовать при той или иной сформированной практике применения форс-мажора или «затруднений».
Приведем ряд решений МАС, которые имеют отношение к интересующей нас проблеме.
11 марта 2002 г. МАС было вынесено решение по иску АО «А» (Литовская Республика) к птицефабрике «Б» (Республика Беларусь), в рамках которого истцу было отказано в удовлетворении его требования о взыскании пени в связи с признанием действия в отношении птицефабрики «Б» обстоятельств непреодолимой силы.
Между АО «А» (истец) и птицефабрикой «Б» (ответчик) был заключен договор, в соответствии с условиями которого АО «А» обязалось продать птицефабрике «Б» корм птичий ПК-1Б в количестве 4 тыс. т, а птицефабрика «Б» — произвести расчет «на условиях бартерной сделки» путем отпуска истцу яиц куриных диетических первой категории, исходя из соотношения 3,5 яйца за 1 кг комбикорма.
После получения птицефабрикой «Б» разрешения на ввоз комбикорма на территорию Республики Беларусь АО «А» надлежащим образом выполнило свои обязательства по договору и поставило птицефабрике «Б» комбикорм в количестве 3 977 750 кг.
В свою очередь птицефабрика «Б» должна была осуществить расчет за поставленный АО «А» товар по утвержденному сторонами графику расчета.
Согласованный график в основном соблюдался птицефабрикой «Б» до определенной даты.
Однако впоследствии птицефабрика «Б» сообщила АО «А» о невозможности исполнения договора на прежних условиях. Расчет за поставленный комбикорм она возобновила только через два с половиной месяца и завершила поставку полностью лишь через восемь с половиной месяцев.
Таким образом, птицефабрика «Б» исполнила основную обязанность по договору по оплате произведенной АО «А» поставки комбикорма посредством встречной поставки яиц полностью, однако со значительным нарушением сроков исполнения своих обязанностей против установленных договором.
В связи с указанным обстоятельством АО «А» потребовало в соответствии с условиями договора взыскания пени с птицефабрики «Б» за просрочку исполнения взятых на себя обязательств и, кроме того, проценты за пользование товарным кредитом, которые по договору должны оплачиваться дополнительным отпуском яиц.
К отношениям сторон по договору применялся Гражданский кодекс Республики Беларусь 1964 г. (далее — ГК 1964 г.).
Рассматривая требования, состав суда в части взыскания неустойки с птицефабрики «Б» отказал, поскольку пришел к следующим выводам.
Птицефабрика допустила просрочку в исполнении обязательств, так как в течение двух с половиной месяцев исполнению ею обязательств по договору препятствовало такое обстоятельство, как невозможность получения птицефабрикой «Б» разрешения Минсельхозпрода на вывоз яиц куриных за пределы Республики Беларусь в связи с отказом РО «Белптицепром» согласовать коэффициент (3,5 яйца за 1 кг комбикорма) обмена яиц на комбикорм, установленный договором.
Возникновение указанного препятствия не оспаривалось и АО «А». Однако последнее не считало данное препятствие для птицефабрики «Б» непреодолимым, так как птицефабрика «Б», по мнению АО «А», в силу договора обязалась получать разрешения на вывоз и к тому же была осведомлена о необходимости получения разрешений на вывоз яиц за пределы Республики Беларусь.
Птицефабрика «Б», напротив, расценивала возникшее препятствие как чрезвычайное и непреодолимое обстоятельство, которое исключает вину птицефабрики «Б» и ее ответственность.
Согласно ст. 218 применимого по делу ГК 1964 г. птицефабрика «Б», не исполнившая обязательство в установленные договором сроки, несет имущественную ответственность лишь при наличии вины, кроме случаев, предусмотренных законом и договором. В силу закона рассматриваемые отношения, возникшие между сторонами по договору, не предполагают ответственности птицефабрики «Б» без вины. Самим договором ответственность птицефабрики «Б» без вины прямо не установлена.
По мнению состава суда:
— птицефабрика «Б» не могла предусмотреть введение разрешительного порядка вывоза яиц за пределы Республики Беларусь, поскольку такой порядок вывоза яиц куриных был введен законодательством* без подготовительного срока и тогда, когда комбикорм АО «А» был уже поставлен. Ранее РО «Белптицепром» лишь согласовывало договоры на экспорт яиц куриных, но не осуществляло выдачу разрешений на их вывоз за пределы республики. В силу же указанных актов законодательства у него появилось такое право;
* Декретом Президента Республики Беларусь от 04.11.1998 № 15 «О неотложных мерах по защите потребительского рынка», а затем — постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 14.11.1998 № 1750 «Об упорядочении вывоза из Республики Беларусь товаров народного потребления».
— понижение коэффициентов обмена яиц куриных на комбикорм в период приостановления исполнения птицефабрикой «Б» взятых на себя обязательств было беспрецедентным;
— птицефабрика «Б» пыталась преодолеть возникшее препятствие и его последствия путем обращения в РО «Белптицепром» за разрешением на вывоз. Однако РО «Белптицепром» и Минсельхозпрод отказывали птицефабрике «Б» в этом, что подтверждается справкой РО «Белптицепром», ответом Минсельхозпрода на запрос МАС, а также протоколом от 03.02.1999 № 4 заседания тендерной комиссии РО «Белптицепром»;
— в итоге тендерная комиссия РО «Белптицепром» в порядке исключения разрешила птицефабрике «Б» произвести расчет с АО «А» по согласованному в договоре коэффициенту, после чего птицефабрика «Б» незамедлительно возобновила поставку яиц куриных;
— несвоевременная поставка птицефабрикой «Б» по договору, произошедшая вследствие невозможности получения ею разрешения на вывоз яиц куриных, введенного после заключения сторонами договора и поставки АО «А» комбикорма, в основе которого лежал отказ в даче согласия РО «Белптицепром» на применение птицефабрикой «Б» более высокого коэффициента обмена яиц куриных на комбикорм, явилась результатом препятствия, не находящегося под контролем птицефабрики «Б». Вменить в вину непреодоление данного препятствия птицефабрике «Б» нельзя, так как это препятствие чрезвычайно, его нельзя было разумно предвидеть на день заключения договора. Кроме того, птицефабрика «Б» не могла избежать указанного препятствия и преодолеть его или по крайней мере его последствия. Поэтому неполучение птицефабрикой «Б» разрешения на вывоз за пределы Республики Беларусь яиц куриных в течение двух с половиной месяцев состав суда признал обстоятельством, освобождающим птицефабрику «Б» от ответственности, а именно от уплаты пени.
Препятствие для исполнения птицефабрикой «Б» договора носило временный характер: существовало в течение двух с половиной месяцев.
В таком случае, поскольку договор не был прекращен либо приостановлен, а АО «А» приняло исполнение от птицефабрики «Б» в полном объеме, освобождение от ответственности распространяется лишь на тот период времени, пока такое препятствие существовало. Суд также указал, что птицефабрикой «Б» не была допущена просрочка в исполнении договора после прекращения препятствия его исполнения. Птицефабрика «Б» после того, как препятствие перестало существовать, отгружала яйца куриные в адрес АО «А» в пределах фактической производительности на птицефабрике «Б» и придерживалась графика поставки.
Состав суда детально проанализировал суть отношений сторон в части «чрезвычайности» соответствующего обстоятельства и его «непреодолимости».
Так, к обстоятельствам непреодолимой силы может относиться неполучение стороной договора разрешения государственного органа в случае, если такое разрешение должно быть получено для исполнения стороной взятого на себя обязательства по договору.
При этом, чтобы необходимость получения разрешения со стороны государственного органа действительно рассматривалась в качестве форс-мажорного обстоятельства, нужно, чтобы указанное обстоятельство возникло после заключения договора, так как иначе будет отсутствовать один из признаков форс-мажорного обстоятельства, а именно чрезвычайность. В рассматриваемом споре именно так и произошло.
Однако признавать однозначно наличие признака «чрезвычайность» в рамках описанных отношений, по нашему мнению, затруднительно, поскольку все-таки стороны в договоре как минимум предполагали возможность введения разрешительного порядка вывоза яиц куриных из Республики Беларусь, указывая на то, что при введении такого порядка птицефабрика «Б» обязана была получать соответствующее разрешение.
Относительно второго признака форс-мажорного обстоятельства, а именно «непреодолимости», мы также можем предположить следующее: поскольку птицефабрика «Б» входила в состав РО «Белптицепром», то у нее могли бы быть особые отношения с той организацией, из-за отсутствия согласия которой птицефабрика «Б» не могла в течение двух с половиной месяцев получить разрешение на вывоз яиц куриных из Республики Беларусь.
При этом нужно отметить, что именно птицефабрика «Б» являлась подчиненной организацией по отношению к РО «Белптицепром», а не наоборот, соответственно говорить о влиянии птицефабрики «Б» на действия РО «Белптицепром» напрямую, конечно же, невозможно.
Поэтому, если следовать буквальному, а не возможному подходу к сути анализируемого признака, то, скорее всего, можно признать наличие непреодолимости в отношении птицефабрики «Б».
Резюме.
Форс-мажорное обстоятельство представляет собой оценочное правовое явление, по-этому всегда остается как минимум возможность указания и на другие подходы к соответствующим отношениям.
Решением МАС от 29 октября 2002 г. по одному из дел было отказано в признании действия в отношении субъекта форс-мажорных обстоятельств в виде введения новых таможенных правил.
Между ООО «А» (Республика Беларусь) (истец) и фирмой «В» (Британские Виргинские острова) (ответчик) был заключен договор, по которому последняя обязалась продать, а ООО «А» купить на условиях поставки и монтажа «под ключ» оборудование комплектной линии. В обязанности фирмы «В» входило также выполнение шеф-монтажных, монтажных и пуско-наладочных работ на месте эксплуатации линии и, кроме того, предоставление необходимых расходных материалов, монтажного инструмента и обучение персонала истца.
Указанный договор является договором международной купли-продажи, и к нему в силу п. 1 (b) ст. 1 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (заключена в г. Вене 11.04.1980) (далее — Конвенция) и ст. 6 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК) подлежала применению данная Конвенция. Причем ее применение, по мнению состава суда, нельзя было исключить на основании ст. 3(2) Конвенции.
К сроку, определенному в договоре, фирма «В» не поставила оборудование в полном объеме. Недопоставка была восполнена лишь в следующем году.
Мнение МАС: подряд или поставка?
Для определения того, заключаются ли обязательства продавца в основном в выполнении работы или в предоставлении иных услуг, следует сопоставить объемы исполненных обязательств в целом.
В соответствии с договором цена линии на условиях «под ключ» составляет определенную сумму; стоимость выполняемых работ и предоставляемых услуг по договору также составляет определенную сумму и включает в себя проектирование оборудования воздухо- и водоподачи, испытания линии и отработку систем автоматики перед отгрузкой, разработку строительно-монтажной документации, шефмонтаж и пусконаладочные работы, обучение. Сопоставляя цену линии и стоимость выполненных работ (оказанных услуг), состав суда пришел к выводу, что последняя составляет всего лишь 10,8 % от всей цены договора и это свидетельствует о том, что указанные работы и услуги не являются основными при исполнении обязательства.
Кроме того, очевидным, по мнению состава суда, является и то, что цель договора, его основное значение и ценность для сторон — именно в поставке оборудования. Дополнительные же задачи, связанные с проектированием, монтажом, обучением и т.д., следует рассматривать в качестве лишь части обязательства по поставке всего изделия.
В итоге состав суда пришел к выводу, что договор в процессе его исполнения не трансформировался в договор подряда.
Фирма «В» признала допущенную ею просрочку в поставке оборудования, но полагала, что требования ООО «А» о взыскании пени в связи с просрочкой поставки удовлетворению не подлежат исходя из следующего:
— во-первых, ООО «А» не понесло никакого ущерба от допущенной просрочки, поскольку производство и отгрузка оборудования фирмой «В» осуществлялись из своих материалов, своими силами и за счет своих финансовых средств, так как ООО «А» не перечислило авансовый платеж, как это предусмотрено договором, и использовать его для производства оборудования и его отгрузки фирма «В» не могла. Кроме того, ООО «А» полностью оборудование так и не оплатило;
— во-вторых, несмотря на допущенную просрочку в поставке части оборудования, поставка всего оборудования завершена досрочно, и эта частичная просрочка не повлияла на сроки выполнения монтажных и пусконаладочных работ, которые также были выполнены досрочно;
— в-третьих, по мнению фирмы «В», она не может нести ответственность в силу возникших форс-мажорных обстоятельств, коими явилось введение новых таможенных правил в Северо-Западном таможенном управлении России.
Проанализировав указанные аргументы, состав суда не согласился с ними, исходя из следующего.
В соответствии с договором определенная денежная сумма должна была быть выплачена покупателем как авансовый платеж банковским переводом в течение 15 банковских дней с даты выставления счета продавца и гарантии первоклассного банка на возврат аванса. Как следует из имеющихся в деле письменных доказательств и было подтверждено сторонами в судебном заседании, указанный платеж был оплачен покупателем платежным поручением на международный банковский перевод в соответствии с условиями договора. То, что продавец не смог использовать эти денежные средства как аванс для производства оборудования, было обусловлено банковской гарантией на возврат аванса. Но в судебном заседании представитель фирмы «В» подтвердил, что по просьбе ООО «А» он согласовал именно такие условия банковской гарантии, и в дальнейшем в процессе заседания не настаивал на том, что ООО «А» были нарушены условия договора по проведению авансового платежа.
Относительно наличия или отсутствия форс-мажорного обстоятельства состав суда прежде всего указал на то, что стороны урегулировали в договоре отношения, связанные с форс-мажорными обстоятельствами, и предусмотрели, что ни одна из договаривающихся сторон не несет ответственности за задержки, вызванные форс-мажорными обстоятельствами. При наступлении форс-мажорных обстоятельств сроки поставок и другие обязательства продавца или покупателя продлеваются соответственно времени действия этих обстоятельств.
В силу договора под форс-мажорными обстоятельствами понимаются восстания, мобилизация, война, забастовка, блокада, морские катастрофы, пожар и другие обстоятельства, которые очевидно находятся вне контроля и которые не могла предвидеть ни одна из договаривающихся сторон.
В договоре также указано, что каждая из сторон должна письменно известить другую сторону незамедлительно, но не позднее двух недель с даты наступления форс-мажорных обстоятельств, о возникновении этих обстоятельств.
Справочно.
Согласно п. 1 ст. 79 Конвенции сторона не несет ответственности за неисполнение любого из своих обязательств, если докажет, что оно было вызвано препятствием вне ее контроля и что от нее нельзя было разумно ожидать принятия этого препятствия в расчет при заключении договора либо избежания или преодоления этого препятствия или его последствий. В соответствии с п. 4 указанной статьи сторона, которая не исполняет своего обязательства, должна дать извещение другой стороне о препятствии и его влиянии на ее способность осуществить исполнение. Если это извещение не получено другой стороной в течение разумного срока после того, как об этом препятствии стало или должно было стать известно не исполняющей свое обязательство стороне, эта последняя сторона несет ответственность за убытки, являющиеся результатом того, что такое извещение получено не было.
Из имеющихся в деле материалов следует, что новые таможенные правила были введены 20 августа 2001 г. на основании телеграммы Государственного таможенного комитета Российской Федерации от 20.08.2001 № ТФ-20053-20054. Уведомление же продавца об этих правилах направлено покупателю только 23 ноября 2001 г. и получено покупателем в тот же день.
В то же время фирма «В» не предприняла меры по извещению покупателя (ООО «А») в разумные сроки о наступлении форс-мажорных обстоятельств, а также не представила доказательств того, что от нее нельзя было разумно ожидать принятия мер по избежанию или преодолению этого препятствия либо его последствий.
Таким образом, состав суда констатировал, что фирма «В» не может быть освобождена от ответственности в силу ст. 79 Конвенции, и удовлетворил требование ООО «А» о взыскании пени.
Изменение законодательства, в частности таможенного, может рассматриваться в качестве форс-мажорного обстоятельства, но для этого необходимо, чтобы указанное изменение было,
с одной стороны, чрезвычайным обстоятельством (что, скорее всего, наблюдается в данном случае), а с другой — непреодолимым в рамках конкретных условий обстоятельством. Так как товар (оборудование), который должна была поставить фирма «В», был задержан на таможне в связи с изменением таможенных правил, скорее всего, необходимо признать непреодолимость данного обстоятельства для фирмы «В». Однако из имеющихся в деле материалов не до конца ясно, как изменение таможенных правил повлияло на задержку товара на таможне.
По нашему мнению, состав суда правильно не воспользовался двумя дополнительными аргументами ООО «А»» в отношении неприменения конструкции «форс-мажор» ввиду следующего.
Сам факт неподтверждения форс-мажорного обстоятельства сторонней организацией, в частности торгово-промышленной палатой, не освобождает суд от самостоятельного уяснения, присутствуют форс-мажорные обстоятельства или нет, соответственно суд может применить освобождение от ответственности в случае, если он придет к выводу о наличии форс-мажорных обстоятельств и без их подтверждения сторонней организацией, даже если такое подтверждение предусмотрено в договоре.
Справочно.
Судом не были использованы следующие дополнительные аргументы в пользу принятого решения:
— условия договора, регламентирующие форс-мажор, не предусматривают, что задержка груза на таможне в связи с изменением таможенных правил является форс-мажорным обстоятельством;
— факты, изложенные в уведомлении о наступлении форс-мажорных обстоятельств, должны быть подтверждены торгово-промышленной палатой или иным компетентным органом либо организацией. В данном случае наступление форс-мажорных обстоятельств не подтверждено компетентными органами.
Тот факт, что в договоре напрямую не указано изменение таможенных правил в качестве форс-мажорного обстоятельства, сам по себе не означает, что оно не является форс-мажорным обстоятельством, за исключением случая, когда из договора однозначно следует, что к точно не указанным в нем обстоятельствам не применяется конструкция «освобождение от ответственности в связи с обстоятельствами непреодолимой силы». Данный договор содержит как раз открытый перечень форс-мажорных обстоятельств.
В 2010 г. МАС вынес решение по делу № 829/34-09, в котором не признал всемирный кризис в качестве форс-мажорного обстоятельства.
ООО «В» (Украина) и АО «А» (Республика Беларусь) заключили контракт, в соответствии с которым АО «А» (продавец) обязалось поставить, а ООО «В» (покупатель) приняло на себя обязательство принять и оплатить товар.
Контрактом было предусмотрено, что платеж осуществляется в евро или украинских гривнах банковским переводом в размере 100 % суммы счета, выставленного АО «А», за поставленный товар по банковским реквизитам, указанным в контракте.
АО «А» надлежащим образом выполнило взятые на себя обязательства и поставило товар ООО «В». Последнее не оплатило полностью поставленный ему товар.
В связи с этим АО «А» обратилось с иском и потребовало взыскать с ООО «В» сумму основного долга и неустойку.
ООО «В» привело ряд доводов, в силу которых с него не должна была быть взыскана неустойка (или должен был быть уменьшен ее размер).
Так, например, ответчик сослался на наступление форс-мажорных обстоятельств, вызвавших ненадлежащее исполнение им денежных обязательств согласно ст. 19 контракта, ст. 372 Гражданского кодекса Республики Беларусь, ст. 25 и п. 1 ст. 79 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (г. Вена, 1980 г.).
В частности, ответчик указал, что на момент заключения контракта он не знал и не мог знать о будущем всемирном кризисе и его последствиях, иначе не проводил бы закупки товара, спрос на который снизился на рынках Украины. Именно данное обстоятельство ООО «В» и посчитало форс-мажорным.
Однако состав суда удовлетворил требования АО «А» и о взыскании суммы основного долга, и о взыскании неустойки.
Если в договоре стороны не указали на то, что перечень приведенных в договоре форс-мажорных обстоятельств не является законным, то основанием для применения конструкции «обстоятельства непреодолимой силы» может быть любое обстоятельство, соответствующее признакам указанной конструкции. Вместе с тем это не означает, что любое обстоятельство может рассматриваться в качестве форс-мажорного. Для признания или непризнания соответствующего обстоятельства в качестве обстоятельства непреодолимой силы необходимо проанализировать, насколько признаки интересующей нас конструкции присутствуют в конкретной ситуации.
Действительно, 2008 г. именуется «годом мирового кризиса», «началом мирового кризиса» и т.д. В этот период снизилось потребление определенных видов товаров, в том числе и тех, которые ООО «В» закупало у АО «А». Однако необходимо отметить, что мировые кризисы или то, что именуется ими, являются обстоятельствами, время от времени сопровождающими современную мировую экономику. Даже среднестатистический участник имущественного оборота (каковым является и ООО «В») при заключении договоров в начале года (январь 2008 г.) должен был учитывать обстоятельства, связанные с возможным кризисом и снижением потребления определенных товаров.
Таким образом, кризисы как таковые на первый взгляд не должны рассматриваться в качестве чрезвычайных обстоятельств — это первый признак конструкции форс-мажора и по праву Республики Беларусь, применимому к контракту, и по Венской конвенции.
Однако, по мнению экономических аналитиков, кризис 2008 г. был не обычным кризисом, а представлял собой явление, столь губительное для мировой экономики, что его последствия не прогнозировались большинством специалистов, и поэтому может быть оценен и как чрезвычайное событие.
Но, как отмечено выше, для применения конструкции форс-мажора одного признака чрезвычайности недостаточно. Необходимо, чтобы соответствующее обстоятельство, в рассматриваемом случае — кризис 2008 г., было непредотвратимо при данных условиях.
Непредотвратимость же обстоятельства для конкретной заинтересованной стороны договора (в нашем случае ООО «В») не исходит из общих последствий кризиса, о которых сообщает мировая пресса. Стороне в споре необходимо доказать, что именно для ООО «В» и именно вследствие кризиса 2008 г. отсутствовала возможность надлежащим образом исполнить взятое на себя обязательство, то есть своевременно оплатить товар.
Однако, как следует из материалов дела, ответчик не подтвердил и не продемонстрировал, как кризис 2008 г. непосредственно повлиял на оплату им товара, поставленного АО «А» по контракту.
Иными словами, второй признак конструкции «обстоятельства непреодолимой силы», а именно непредотвратимость соответствующего обстоятельства, применительно к ООО «В» отсутствовал, или как минимум не было доказано его наличие. Поэтому ООО «В» не может быть освобождено от ответственности за неисполнение (ненадлежащее исполнение) взятого на себя обязательства по оплате товара.
