Белорусские субъекты хозяйствования зачастую испытывают значительные трудности при взыскании не только упущенной выгоды, но и реального ущерба, то есть ущерба, который стороны понесли или должны будут понести для восстановления нарушенного права. Рассмотрим на примере из практики спор о взыскании с ответчика убытков в виде реального ущерба.
Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров (г. Вена, 1980 г.) (далее — Венская конвенция), как и право Республики Беларусь и значительного количества иных государств, допускает взыскание с обязанного лица убытков в связи с нарушением взятых на себя обязательств.
Так, в ст. 11 ГК в качестве одного из способов защиты гражданских прав указывается возмещение убытков.
Сама же суть убытков определяется в ст. 74 Венской конвенции, в силу которой убытки за нарушение договора одной из сторон составляют сумму, равную тому ущербу, включая упущенную выгоду, который понесен другой стороной вследствие нарушения договора. Такие убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать.
Взыскание реального ущерба требует соблюдения следующих условий:
— наличие гражданско-правового нарушения (неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств);
— наличие причинно-следственной связи между неисполнением обязательства и реальным ущербом, возникшим у противоположной стороны;
— наличие доказательств, подтверждающих, что реальный ущерб понесен или обязательно будет понесен для восстановления нарушенного права;
Пример:
Если контрагент белорусского субъекта не исполняет свои обязательства по оплате экспортной поставки, что приводит к несоблюдению белорусским субъектом сроков завершения экспортных операций, предусмотренных Указом Президента Республики Беларусь от 27.03.2008 № 178 «О порядке проведения и контроля внешнеторговых операций», то за это нарушение ст. 11.37 КоАП предусмотрена ответственность в виде штрафа в размере до пяти десятых процента от суммы незавершенной в установленный срок внешнеторговой операции за каждый день превышения срока, но не более суммы незавершенной внешнеторговой операции.
При этом белорусский субъект не вправе взыскивать указанный предполагаемый штраф, если нет решения уполномоченного государственного органа о его применении к белорусскому субъекту, поскольку отсутствует подтверждение того, что белорусский субъект обязательно понесет такие издержки, так как контролирующие органы могут по данному обстоятельству его не проверить.
Если же уже есть решение уполномоченного органа о наложении указанного штрафа, а тем более судебное решение, то даже если с белорусского субъекта не взыскана сумма штрафа, то он вправе заявить о возмещении реального ущерба в виде этого штрафа, поскольку такие издержки будут понесены белорусским субъектом в связи с обязательностью судебного решения.
— наличие в момент заключения договора у виновной стороны, как и у правомочного лица, точного понимания, что соответствующее неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств повлекло за собой взыскание именно такого реального ущерба;
— совершение уполномоченным лицом всех необходимых действий для уменьшения убытков;
— предвидение в момент заключения договора, что за нарушением последует применение именно такой меры гражданско-правовой ответственности.
Реализация всех описанных выше правовых характеристик позволит соответствующему лицу обосновать требования о взыскании реального ущерба.
Указанные выше обстоятельства нашли отражение в решении МАС при БелТПП по спору между ОАО «А» (Рес-публика Беларусь), выступившей в качестве истца по делу, и компанией «В» (Китайская Народная Республика), являющейся ответчиком.
Спор между сторонами возник из заключенного контракта, в соответствии с п. 1.1 которого ответчик принял на себя обязательство произвести и поставить истцу на условиях DAP (белорусский город) согласно Инкотермс-2010 комплекс оборудования для производства согласно прилагаемой спецификации объема поставки и цены (приложение № 1 к контракту), в которой стороны согласовали подлежащее поставке оборудование.
Ввиду того, что часть оборудования вышла из строя, в связи с ремонтом и работами по вводу в эксплуатацию данного оборудования третьим лицом истец за-явил требование о взыскании с ответчика убытков в виде реального ущерба.
Истец утверждал, что поставка ответчиком истцу оборудования по контракту, в состав которого входил электродвигатель, являющийся составной частью непрерывной производственной линии согласно п. 1.1 спецификации объема поставки и цены (приложение № 1 к контракту), подтверждается сопроводительными документами (международной ТТН, транспортной накладной, упаковочным листом, актом приемки (поступления) оборудования и т.д.).
Сотрудниками истца и сотрудниками третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований на предмет спора (далее — третье лицо), был составлен утвержденный главным инженером истца и директором третьего лица акт о выходе из строя электродвигателя основного привода оборудования.
В данном акте указывалось, что для проверки синхронности работы узлов оборудования был произведен визуальный осмотр всех частей комплекса оборудования на наличие посторонних предметов, после чего был произведен пуск на холостом ходу. После пуска из электродвигателя появился дым с характерным запахом, что сделало невозможным дальнейшее проведение работ по проверке синхронности работы оборудования.
В названном акте была отмечена необходимость направления электродвигателя в специализированную организацию для проведения дефектации, определения причин выхода из строя электродвигателя и его ремонта.
Истец сообщил ответчику о выходе из строя электродвигателя в письме, а затем в претензии. В данных обращениях истец также просил осуществить замену некачественного оборудования либо возместить его стоимость.
Ответчик в письме отказал в удовлетворении требований истца, так как поставленное по контракту оборудование было снято с гарантии в связи с эксплуатацией и самостоятельным ремонтом несданного оборудования, что является нарушением со стороны истца условий контракта.
В ходе разбирательства было установлено, что после передачи истцом основных средств, в состав которых вошел и поставленный по контракту комплекс оборудования, в уставный фонд третьего лица были осуществлены действия по ремонту электродвигателя.
Так, в соответствии с договором, заключенным третьим лицом в качестве заказчика и ЗАО «С» в качестве исполнителя, на основании акта дефектации были выполнены работы по ремонту данного электродвигателя.
Стоимость ремонта электродвигателя зафиксирована в акте и составила 288 625 800 неденоминированных белорусских рублей. Оплата данных денежных средств третьим лицом подтверждалась платежными поручениями.
Кроме того, в соответствии с договором третьему лицу было поставлено электротехническое оборудование и были осуществлены работы по программированию и вводу его в эксплуатацию на общую сумму 195 000 000 неденоминированных белорусских рублей. Оплата данных денежных средств третьим лицом подтверждалась платежными поручениями.
Таким образом, общая сумма расходов третьего лица составила 483 625 800 неденоминированных белорусских рублей.
В связи с тем, что между третьим лицом и ответчиком отсутствовали договорные отношения, третье лицо обратилось к истцу с просьбой оплатить убытки в вышеназванной сумме.
При разрешении требования истца о взыскании с ответчика убытков в вышеуказанной сумме состав суда руководствовался нижеприведенными правовыми нормами.
Согласно ст. 74 Венской конвенции убытки за нарушение договора одной из сторон составляют сумму, равную тому ущербу, включая упущенную выгоду, который понесен другой стороной вследствие нарушения договора. Такие убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать.
В п. 1 ст. 14 ГК закреплено, что лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законодательством или соответствующим законодательству договором не предусмотрено иное.
При этом в п. 2 ст. 14 ГК под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
В решении было отмечено, что истцом заявлено требование о взыскании с ответчика убытков в виде реального ущерба. Реальный ущерб — это не только понесенные истцом расходы, но и те расходы, которые ему еще придется понести.
У третьего лица, которое понесло данные расходы в вышеназванной сумме, отсутствовали договорные отношения с ответчиком. В связи с этим истец будет вынужден компенсировать третьему лицу понесенные им затраты по ремонту электродвигателя, а также затраты в связи с поставкой электротехнического оборудования, осуществлением работ по программированию и вводу его в эксплуатацию.
Учитывая вышеизложенное, состав суда удовлетворил заявленное истцом требование о взыскании с ответчика убытков в полном объеме.
