Корпоративные споры в практике Международного арбитражного суда при БелТПП

Так, корпоративные споры могут возникать не из соглашения сторон. Следовательно, предварительное заключение арбитражного соглашения, необходимого для передачи спора в третейский суд, в отношении будущих споров представляется невозможным по причине отсутствия у сторон понимания того, что спор вообще может быть. Последующее заключение арбитражного соглашения, как правило, становится уже невозможным из-за наличия самого спора, то есть когда стороны уже в принципе не в состоянии договориться о чем-либо. 

Кроме того, в отношении значительных категорий таких споров в законодательных актах указывается на то, что они разрешаются в судебном порядке. В частности, в силу ст. 103 Закона Республики Беларусь от 09.12.1992 № 2020-ХII «О хозяйственных обществах» (далее — Закон о хозобществах) исключение участника из состава участников общества осуществляется только в судебном порядке по требованию его иных участников, доля которых в совокупности составляет не менее 10 % уставного фонда общества в случае, если такой участник грубо нарушил свои обязательства либо своими действиями (бездействи­ем) препятствует деятельности общества.

Исходя из указанного, можно предположить, что вопрос об исключении участника из общест­ва с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью) (далее — ООО (ОДО)) может быть решен исключительно в рамках судопроизводства в хозяйственном суде. 

На наш взгляд, вышеупомянутую норму следует понимать с учетом положений ст. 10 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК), регламентирующей вопросы рассмотрения гражданско-правовых споров, так как исключение участника из состава участников ООО (ОДО), безусловно, является гражданско-правовым спором. 

В частности, норма п. 1 ст. 10 ГК содержит положение о том, что защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет суд, хозяйственный суд, третейский суд (далее — суд) в соответствии с подведомственностью, уста­новленной процессуальным законодательством, а в предусмотренных законодательством случа­ях — в соответствии с договором.

Исходя из этого в случае, если участники ООО (ОДО) достигают соглашения о том, что их споры, связанные с исключением из состава участ­ников, передаются на рассмотрение, например, МАС в соответствии с его Регламентом, то, по нашему мнению, нет препятствий к рассмотрению такого спора в МАС.

При этом соответствующее соглашение участ­ников может быть зафиксировано в учредительных документах ООО (ОДО) либо в отдельном договоре (соглашении) между ними. 

Кроме того, указание в ст. 57 и 58 Закона о хоз­обществах на то, что крупная сделка хозяйст­венного общества или сделка с заинтересованностью его аффилированного лица может быть признана судом недействительной, опять же, по нашему мнению, не означает, что вопрос о недействительности такой сделки рассматривается исключительно государственным судом. В случае договоренности, правда, между всеми участниками правоотношений, то есть между истцом (потенциальным истцом) — например, участниками общества, и ответчиками (потенциальными ответ­чиками) — например, самим обществом, и его контрагентом по сделке о рассмотрении спора, например, в МАС, приведет к тому, что данный суд будет компетентным рассматривать такой спор. 

Более простой является ситуация, когда иск о признании сделки недействительной подается самим обществом. В этом случае для рассмотрения спора в МАС достаточно арбитражной оговорки в самом договоре между обществом и его контрагентом. 

Однако в большинстве случаев указанной выше договоренности нет. Поэтому в случаях, когда МАС рассматривает спор, вытекающий из договора, являющегося крупной сделкой или сделкой с заинтересованностью аффилированного лица хозяйственного общества, а заинтересованное лицо обращается уже в хозяйственный суд с иском о признании такой сделки недействительной, состав суда приостанавливает производство по делу вплоть до разрешения хозяйственным судом вопроса о действительности такой сделки. 

Пример 1.

МАС рассматривал спор по иску ООО «А» (Российская Федерация) к ООО «Б» (Республика Беларусь). Спор между сторонами возник из договора международной купли-продажи товара. Истец, утверждая, что к моменту обращения в суд ответчик не выполнил свои обязанности по поставке товара, просил взыскать с ответчика основной долг, убытки в виде упущенной выгоды, понесенные истцом в связи с неисполнением ответчиком своих обязанностей по контракту, а также издержки, связанные с арбитражным разбирательством. 

В судебном заседании по делу представитель ответчика заявил ходатайство о приос­тановлении производства по делу. Основанием для данного ходатайства послужило возбуждение в хозяйственном суде дела по иску одного из участников ООО «Б» к ООО «Б» и ООО «А» о признании договора, из которого возник выше­указанный спор, недействительным. По мнению ответчика, рассмотрение дела по существу невозможно до разрешения спора в хозяйственном суде, так как удовлетворение тре­бования участника ответчика о признании договора недействительным имеет существенное значение для разрешения дела по иску ООО «А» к ООО «Б». 

Представители истца возразили против приостановления производства по делу, ут­верждая, что разрешение дела в МАС не зависит от исхода дела, разрешаемого хозяйственным судом.

Признав доводы представителя ответчика обоснованными и поддержав их, состав суда определил производство по делу приостановить.

Хозяйственный суд рассмотрел вышеуказанный иск о признании договора недействительным и отказал в его удовлетворении. Решение суда вступило в законную силу, и в МАС поступило ходатайство истца о возобновлении производства по делу.

Исследовав и оценив представленную истцом копию решения хозяйственного суда, состав суда признал ходатайство истца подлежащим удовлетворению, поскольку обстоятельство, послужившее основанием для приос­та­новления производства по делу, отпало. 

Дело было рассмотрено по существу, и состав суда удовлетворил в полном объеме требование истца о взыскании с ответчика основного долга, частично — требование о взыскании упущенной выгоды, полностью — требование о взыскании расходов по оплате услуг представителя и расходов по оплате бухгалтерских услуг, а также пропорционально удовлетворенным требованиям — расходы по оплате арбитражного сбора. 

Пример 2.

В другом деле МАС рассматривал спор, возникший между ООО «А» (Республика Польша) и ООО «Б» (Республика Беларусь) из договора международной купли-продажи товаров. 

По утверждению истца, во исполнение договорных обязательств он поставил ответчику товар на сумму 27 405,46 долл. США, который не был оплачен последним. 

В судебном заседании представитель ответчика заявил ходатайство о приостановлении производства по данному делу до разрешения хозяйственным судом спора по иску участника ответчика к ООО «А» и ООО «Б» о признании вышеуказанного договора недействительным. 

Состав суда удовлетворил ходатайство представителя ответчика и вынес определение о приостановлении производства по делу. 

После предоставления сторонами сведений о том, что решением хозяйственного суда г. Минска контракт был признан недействительным, рассмотрение дела было возобновлено.     

Истец изменил основание иска и в своем ходатайстве указал, что поставил ответчику товар на сумму 27 405,46 долл. США, что подтверж­дается инвойсом и CMR-накладной. 

Товар был принят ответчиком и частично оплачен в размере 1 200 долл. США. Долг ответчика за поставленный товар составил 26 205,46 (27 405,46 – 1 200,00) долл. США. 

По мнению истца, данные обстоятельства и письменные доказательства подтверждают наличие между сторонами гражданско-правовых отношений по договору поставки. 

Справочно.
В соответствии со ст. 7 ГК основанием возникновения взаимных прав и обязательств является не только заключенный между сторонами договор, но и совершение сторонами определенных действий, подтверж­дающих возникновение между ними гражданских правоотношений, в которые они вступили фактически во исполнение конкретной сделки. 

Состав суда проанализировал письменные документы и порядок исполнения сторонами своих гражданско-правовых обязательств и пришел к выводу о том, что отношения сторон по поставке истцом ответчику товара на сумму 27 405,46 долл. США основаны исклю­чительно на договоре.

В своем решении состав суда указал, что Республика Беларусь, присоединяясь к Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (заключена в г. Вене 11.04.1980) (далее — Венская конвенция), в соответствии со ст. 12 и 96 Венской конвенции заявила о том, что любое положение ст. 11 и 29 или части II Венской конвенции, которое допускает, чтобы договор купли-продажи, его изменение или прекращение соглашением сторон, либо оферта, акцепт или любое иное выражение намерения содержались не в письменной, а в любой иной форме, неприменимо, если хотя бы одна из сторон имеет свое коммерческое предприятие на территории Республики Беларусь. 

Соответственно, осуществление истцом ответчику поставки товара является возможным при наличии заключенного сторонами в письменной форме договора международной купли-продажи товаров. 

Основываясь на положениях ст. 168 ГК о том, что недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, состав суда вынес решение об отказе в удовлетворении иска. 

Еще одна категория корпоративных споров, которые присутствуют в практике МАС, связана с признанием недействительным или незаключенным договора купли-продажи предприятия как имущественного комплекса. 

Суть наличия указанных споров объясняется тем, что в белорусском праве унитарное предпри­ятие, являясь субъектом права, не может отчуждаться, так как рабство давно отменено, вследствие чего субъекты не продаются. 

Однако в рамках имущественного оборота, конечно, периодически возникает необходимость в продаже бизнеса. Если организационно-правовой формой субъекта, осуществляющего предпринимательскую деятельность, является унитарное предприятие, то единственным способом продажи такого бизнеса (предприятия, как объекта права) является продажа имущественного комплекса, которым унитарное предприятие обладает на праве хозяйственного ведения и который оно использует для осуществления предпринимательской деятельности. При этом для продажи унитарного предприятия оно, как объект права, должно быть зарегистрировано в качестве объекта недви­жимости в Едином государственном регистре недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним. 

При переходе права собственности на предприятие как имущественный комплекс к другому собственнику унитарное предприятие (субъ­ект права) следует за предприятием, иными словами, как отражено в п. 1 ст. 281 ГК, такое унитарное предприятие сохраняет право хозяйст­венного ведения на указанное проданное предприятие. 

Тем самым при продаже предприятия (объекта права) к покупателю одновременно, «в нагрузку», переходит и унитарное предприятие, а точнее, право учредителя такого унитарного предприятия. 

С внешней точки зрения в жизни такого унитарного предприятия не происходит ничего, прос­то в его уставе указание на одного собственника заменяется указанием на другого собственника. 

Такими новыми собственниками могут выступать не только национальные субъекты, но и субъекты различных государств. В результате предприятие как имущественный комплекс становится объектом международного торгового оборота. Споры между сторонами, возникающие в рамках указанных выше сделок, становятся предметом рассмотрения в МАС. 

Купля-продажа части унитарного предприятия

ООО «А» (Германия) предъявило иск к АО «В» (Литовская Республика) о признании незаключенным договора купли-продажи предприятия как имущественного комплекса. 

Позиции сторон

ООО «А» утверждало, что, являясь учредителем иностранного частного унитарного произ­вод­ственного предприятия «Б» (далее — УП), 5 августа 2006 г. оно заключило с АО «В» соглашение о сотрудничестве (далее — Соглашение). 

Пунктом 1.2 Соглашения было предусмотрено, что договаривающиеся стороны намерева­ются создать на территории Республики Беларусь иностранное ООО «Д» (далее — ИООО) путем реорганизации в форме преобразования УП в ИООО. 

На основании п. 2.1.1 Соглашения истец — ООО «А» — в срок до 1 октября 2006 г. обязался принять решение и ввести в состав УП нового участника — ответчика, с внесением новым участником дополнительного вклада в уставный фонд. 

Пунктом 2.3 Соглашения было установлено, что договаривающиеся стороны примут решение создать на территории Республики Беларусь ИООО путем реорганизации в форме преобразования УП в ИОOО, при этом размер уставного фонда ИООО составит 450 тыс. долл. США, вклад истца в уставный фонд останется прежним (200 тыс. долл. США), что составляет 4/9 уставного фонда ИООО, а новый участник внесет в уставный фонд дополнительный вклад в размере 250 тыс. долл. США, что составляет 5/9 уставного фонда ИООО. Дополнительный вклад будет подлежать внесению в течение двух лет со дня государственной регистрации ИООО. Пункт 2.4 Соглашения устанавливает, что договаривающи­е­ся стороны заключат учредительный договор ИООО и утвердят устав ИООО. В случае если окончательная редакция учредительных документов ИООО не будет согласована в течение одного года с момента заключения Соглашения, каждая из сторон вправе потребовать пересмотра достиг­нутых договоренностей и изменения размера своего вклада/доли в уставном фонде. 

В исковом заявлении было указано, что 8 августа 2006 г. истец принял решение о реорганизации УП путем преобразования в ИООО. Истец поручил подписание документов, необходимых для реализации вышеуказанных решений, Н. 

Однако вместо подписания документов о реорганизации УП в ИООО от имени истца Н., действующий по доверенности, а от имени ответчика представитель М. подписали договор купли-продажи УП как имущественного комплекса от 25.01.2007 (далее — Договор) и акт приема-передачи от 29.01.2007 (далее — Акт).

Истец просил признать договор купли-продажи недействительным как сделку, совершенную под влиянием заблуждения, имеющего сущест­венное значение, на основании п. 1 ст. 179 ГК. 

В ходе производства по делу истец изменил предмет иска и просил состав суда установить, что Договор не заключен, и вернуть УП истцу. Первоначально заявляя иск, истец ставил своей целью возврат имущества истца, что может быть и вследствие признания Договора незаключенным.

По мнению истца, Договор совершен в нарушение действительного волеизъявления сторон, а полномочия представителя истца были превышены. Подразумевалось, что, подписывая вышеуказанные документы, представители сторон совершают сделку, о которой договорились в Соглашении.

Истец также указал, что состав имущества предприятия УП как имущественного комплекса, поименованный в Договоре и Акте, отличается от действительного состава имущества, входящего в состав предприятия УП.

В обоснование своей позиции о том, что Договор не заключен, истец ссылался на п. 1 ст. 184 ГК. 

В ответе на исковое заявление ответчик указал, что по существу заявленных истцом требований существенных возражений не имеет.

В судебном заседании был опрошен Н., который пояснил, что до него было доведено Соглашение, содержание которого было понятно: истец и ответчик договорились о том, что ответчик станет владельцем ИООО совместно с истцом, в связи с чем ему, как лицу, имеющему доверенность, и было поручено подписать все необходимые документы. Юристами истца были подготовлены документы, в частности, договор купли-продажи части предприятия. Подписывая договор купли-продажи предприятия как имущественного комплекса, Н. подразумевал, что совершает действия, направленные на выполнение договоренностей истца и ответчика, в результате которых ИООО станет принадлежать двум юридическим лицам. 

Определение применимого права

Согласно части первой ст. 36 Закона о международном арбитражном суде и п. 1 ст. 38 Регламента МАС состав суда разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны сами назвали в качестве подлежащих применению к существу дела. Любое указание на право или систему права какого-либо государства должно пониматься как непосредственная отсылка к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам.

Пункт 5.4 Соглашения содержит договоренность сторон о применимом праве — праве Республики Беларусь как места нахождения юридического лица, в отношении которого заключено соглашение. Кроме того, в обоснование своих правовых позиций обе стороны ссылались на материальное право Республики Беларусь, чем подтвердили указанную договоренность.

Соответственно, при разрешении возникшего между сторонами спора состав суда руководство­вался правом Республики Беларусь. 

Выводы состава суда на основании норм применимого права

Состав суда установил, что Н., действуя на основании доверенности, подписал от имени истца Договор и Акт. На основании выданной ему доверенности, а также в соответствии с положениями Соглашения о сотрудничестве от 05.08.2006 Н. было поручено совершить все действия, необходимые для реализации принятых истцом и ответчиком решений, направленных на реорганизацию УП в ИООО. В действительности же был совершен договор купли-продажи предприятия УП.

По мнению состава суда, Договор совершен представителем истца с превышением предостав­ленных ему полномочий. При этом представитель истца предполагал, что подписывает документы о реорганизации УП и следует достигнутым договоренностям, закреп­ленным в Соглашении. 

Разрешая требования истца, состав суда руководствовался п. 1 ст. 184 ГК, предусматривающей, что при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии прямо не одобрит данную сделку. 

Поскольку истец не одобрил сделку, совершен­ную его представителем, основываясь на представленных сторонами доказательствах, состав суда пришел к выводу о том, что истцом Договор не заключен. Представитель истца Н., подписавший Договор от имени истца, действовал с превышением предоставленных ему полномочий. 

Состав суда констатировал, что между сторонами договор купли-продажи не заключен, следовательно, предприятие как имущественный комплекс подлежит возврату истцу.

На основании вышеизложенного состав суда признал незаключенным Договор между ООО «А» и АО «В», предметом которого являлась продажа истцом ответчику предприятия как имущественного комплекса, а также удовлетворил требование истца о возврате ему предприятия как имущественного комплекса.