О форс-мажоре не нужно рассказывать, его необходимо доказывать

(Постановление судебной коллегии по экономическим делам Верховного Суда Республики Беларусь от 21.09.2022 по делу № 151ЭИП22347)

Обстоятельства дела

По договору между СООО «Б» как заказчиком и УП «П» как перевозчиком об организации международных перевозок грузов 05.02.2018 УП «П» приняло к исполнению заявку от 22.02.2022 по доставке груза (шины, до 20 т) из Румынии в Республику Беларусь.

Согласно СМR-накладной от 23.02.2022 груз был принят водителем УП «П» на автомобиле ДАФ, однако по месту выгрузки не прибыл. В ответ на претензию перевозчик сообщил, что утрата груза произошла на территории Украины по не зависящим от него обстоятельствам, а именно – задержание полицией Украины во время следования по ее территории и последующее изъятие транспортного средства вместе с грузом без объяснения причин. Перевозчик указал, что установить место положения автомобиля и груза не представляется возможным, о чем заказчик незамедлительно был уведомлен.

Со ссылкой на утрату груза в процессе его перевозки и непредставление соответствующих документов о принудительном изъятии имущества в условиях военного положения в Украине заказчик обратился в суд с требованием к перевозчику о возмещении ущерба, вызванного утратой груза, в размере его стоимости, указанной в инвойсе, в сумме 61 104,81 евро, а также штрафа в размере 10 % от стоимости ущерба по п. 5.2 договора перевозки.

Решение судов первой и апелляционной инстанций

Решением экономического суда Брестской области, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции этого суда, с УП «П» в пользу СООО «Б» взыскано 51 104,81 евро в возмещение стоимости утраченного груза, а также 4626,71 бел. руб. в возмещение расходов по государственной пошлине и 126,36 бел. руб. в возмещение расходов, связанных с переводом документов с иностранного языка; в остальной части в удовлетворении иска отказано.

Удовлетворяя заявленные исковые требования частично, суд первой инстанции, установив, что к возникшим правоотношениям сторон применяются положения Конвенции о договоре международной дорожной перевозки грузов, подписанной 19.05.1956 в г. Женеве (далее ‒ КДПГ), и ГК, пришел к выводу о том, что ответчик как перевозчик несет ответственность за утрату груза и обязан возместить заказчику перевозки ущерб в размере оплаченной поставщику ‒ компании «Т» суммы в размере 51 104,81 евро, с учетом счета от 21.04.2022.

Отказывая во взыскании неустойки (штрафа), заявленного на основании п. 5.2 договора перевозки в размере 10 % от суммы ущерба, суд первой инстанции применил положения п. 1 ст. 23 КДПГ, п. 1 ст. 365, п. 1 ст. 392,п. 2 ст. 750 ГК, указав, что общий размер ответственности перевозчика не может превышать сумму убытков.

Оценивая возражения ответчика о наличии оснований для его освобождения от ответственности ввиду возникновения обстоятельств непреодолимой силы, при которых создалась невозможность исполнения обязательства, суд указал, что представленными по делу доказательствами наличие форс-мажорных обстоятельств не подтверждено.

Оставляя решение суда первой инстанции без изменений, суд апелляционной инстанции также пришел к выводу о том, что доказательств, подтверждающих возникновение в процессе перевозки форс-мажорных обстоятельств, на основании которых ответственность согласно п. 3 ст. 372 ГК и п. 7 договора перевозки не наступает, в дело не представлено. Суд апелляционной инстанции также указал о непредоставлении ответчиком доказательств наличия причинно-следственной связи между обстоятельствами, зафиксированными в письме Торгово-промышленной палаты Украины от 28.02.2022 № 2024/02.0-7.1, не имеющем универсального заключения о наличии форс-мажора на всей территории Украины, и утратой спорного груза.

Позиция ответчика в кассационной жалобе

В кассационной жалобе УП «П» просило решение суда первой инстанции и постановление апелляционной инстанции отменить и принять новое постановление об отказе в удовлетворении заявленных исковых требований в полном объеме.

Заявитель кассационной жалобы считал, что судами не были применены нормы законодательства, подлежащие применению. Положения п. 3 ст. 372 ГК устанавливают основания ответственности при осуществлении предпринимательской деятельности, если иное не предусмотрено законодательством. В связи с этим к возникшим правоотношениям сторон подлежали применению нормы КДПГ, устанавливающие условия освобождения перевозчика от ответственности.

По мнению заявителя кассационной жалобы, факты пересечения перевозчиком границы Украины утром 24.02.2022 и последующего задержания на границе блок-поста вблизи п. Звенячин Черновицкой области, удержания автомобиля неустановленными лицами на автомобиле патрульной полиции свидетельствовали о невозможности для перевозчика избежать изъятия автомобиля и груза, а также о невозможности получения каких-либо подтверждающих документов из компетентных органов Украины в связи с началом Российской Федерацией специальной военной операции. Это не было должным образом оценено судом, поскольку указанные обстоятельства носили чрезвычайный и непредотвратимый характер.

Решение суда кассационной инстанции

Судебная коллегия по экономическим делам Верховного Суда Республики Беларусь (далее – СКЭД) указала на то, что выводы судебных инстанций являются обоснованными, соответствуют представленным доказательствам, оцененным судом по правилам ст. 108 ХПК, нормы материального права, включая ст. 17, 23 КДПГ и ст. 750 ГК, применены судами правильно.

Как указала СКЭД, доводы кассационной жалобы не могут быть признаны обоснованными, поскольку доказательств, отвечающих критериям относимости и допустимости, подтверждающих возникновение и действие обстоятельств, определенных в п. 7 договора перевозки как форс-мажор и названных в ст. 372 ГК как обстоятельства непреодолимой силы, в материалы дела не представлено.

Позицию суда подтверждал и ответ БелТПП от 09.06.2022 № 2-03-12/912, согласно которому для оценки влияния событий в Украине на исполнение обязательств белорусскими субъектами предпринимательской деятельности необходимо выяснять, делают ли невозможным исполнение вытекающих из договора обязательств произошедшие в Украине события. В этой связи ссылки в кассационной жалобе на неприменение судом к возникшим правоотношениям сторон п. 2 ст. 17 КДПГ несостоятельны.

Фотоснимки автотранспортного средства, на котором перевозился груз, и автомобиля полиции Украины, а также возбуждение уголовного дела на территории Республики Беларусь в отношении неустановленных лиц по фактам завладения имуществом в особо крупном размере с использованием огнестрельного оружия и угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья водителя ответчика В., по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 207 УК, на рассматриваемом этапе также не исключают привлечение перевозчика к ответственности за утрату груза.

Письменных доказательств незамедлительного обращения в Украине к лицам, осуществившим процедуру изъятия автотранспортного средства ответчика с грузом истца, в правоохранительные органы Украины или местную военную администрацию, в том числе для целей возможной последующей компенсации за принудительно отчужденное имущество, ответчик также не представил.

Таким образом, СКЭД постановила: решение экономического суда Брестской области и постановление апелляционной инстанции этого суда оставить без изменения, а кассационную жалобу УП «П» – без удовлетворения.

Выводы автора

С учетом обстоятельств дела, позиции перевозчика и суда полагаем возможным отметить следующие моменты.

Действительно, к рассматриваемому договору перевозки в первую очередь должна применяться КДПГ, так как она применяется «ко всякому договору дорожной перевозки грузов с использованием транспортных средств за вознаграждение; когда место принятия груза и место, предназначенное для доставки груза, указанные в данном договоре, находятся на территории двух различных стран, из которых по крайней мере одна является участницей Конвенции, независимо от местожительстваи гражданства сторон, заключающих договор» (п. 1 ст. 1 КДПГ). 

Следует обратить внимание, что в КДПГ установлены «свои правила» освобождения перевозчика от ответственности, а ее ст. 17 не содержит ссылок и указаний на форс-мажор или обстоятельства непреодолимой силы (то есть не именует «свой набор» критериев освобождения от ответственности форс-мажором либо обстоятельствами непреодолимой силы). Кроме того, «набор критериев» в ч. 3 ст. 372 ГК и п. 2 ст. 17 КДПГ различается, в первом случае это «чрезвычайные и непредотвратимые при данных условиях обстоятельства», во втором – «обстоятельства, избегнуть которых транспортер не мог и последствия которых он не мог предотвратить». 

Конечно, можно провести отдельное исследование, посвященное принципиальным отличиям указанных «наборов критериев». Тем не менее основным аргументом суда при отказе признавать наличие обстоятельств, освобождающих перевозчика от ответственности, является факт недоказанности причинно-следственных связей. То есть суд не сделал вывод, что обстоятельств не было, а указал на отсутствие доказательств, их подтверждающих.

Как ст. 372 ГК, так и ст. 18 КДПГ, ст. 100 ХПК четко устанавливают обязанность (бремя) стороны доказывать наличие тех обстоятельств, на которые она ссылается. 

По нашему мнению, бездоказательное признание наличия форс-мажора в рассматриваемой ситуации может привести к негативным последствиям в дальнейшей судебной практике и появлению значительного количества недобросовестных перевозчиков, которые начнут предпринимать попытки освободиться от ответственности, ссылаясь лишь на складывающуюся ситуацию на территории Украины, без привязки к конкретной ситуации и доказательствам. 

Следует согласиться с тем, что сам по себе факт возбуждения уголовного дела еще не означает подтвержденность тех обстоятельств, на которые ссылается перевозчик. При этом в рамках оперативно-розыскных мероприятий может быть установлено возникновение таких обстоятельств, и в таком случае материалов уголовного дела должно быть достаточно. 

Справедливость применения форс-мажора (оснований для освобождения от ответственности) зависит от конкретной ситуации. В этой связи полагаем обоснованным указание на то, что общее (абстрактное) письмо ТПП Украины однозначным доказательством изъятия неустановленными лицами транспортного средства и груза не является (иначе груз должен был быть изъят абсолютно у всех белорусских перевозчиков на территории Украины).

В данной ситуации (если исходить из того, что получить «индивидуальное» заключение ТПП Украины невозможно) следует использовать все средства доказывания в совокупности: 

• письменные и вещественные доказательства;
• звуко- и видеозапись;
• объяснения лиц, участвующих в деле;
• консультации специалистов;
• заключения экспертов;
• показания свидетелей;
• заключения государственных органов, органов местного управления и самоуправления;
• иные документы и материалы.

Необходимо иметь в виду, что «при оценке доказательств, представленных перевозчиком, судам следует учитывать, что использование транспортных средств, представляющих собой источник повышенной опасности, сопряжено с повышенным предпринимательским риском перевозчика, включая риск утраты груза, его повреждения или просрочки доставки в результате, например, дорожно-транспортного происшествия, возгорания транспортного средства, хищения, ситуаций природного, техногенного, криминогенного и иного характера (абз. 2 п. 34 постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 24.10.2012 № 9 «О некоторых вопросах рассмотрения дел, возникающих из договоров автомобильной перевозки грузов и транспортной экспедиции», далее ‒ постановление Пленума № 9).

При этом суд может освободить перевозчика от ответственности вследствие обстоятельств, избегнуть которых перевозчик не мог и последствия которых он не мог предотвратить (п. 2 ст. 17 КДПГ), если установит, что при исполнении своих обязанностей перевозчик проявил ту степень заботливости и осмотрительности, которые от него требовались по характеру обязательства и условиям гражданского оборота, в целях надлежащего исполнения обязательства и для этого им предприняты все необходимые меры (абз. 4 п. 34 постановления Пленума № 9).

Согласно рассматриваемому постановлению в материалах дела (кроме заявлений перевозчика) имеются только фотоснимки автотранспортного средства, на котором перевозился груз, и автомобиля полиции Украины.

Письменных доказательств незамедлительного обращения в Украине к лицам, осуществившим процедуру изъятия автотранспортного средства перевозчика с грузом истца, в правоохранительные органы Украины или местную военную администрацию, в том числе для целей возможной последующей компенсации за принудительно отчужденное имущество, перевозчик также не представил. 

Экспертное мнение: Евгений Малиновский, адвокат Минской городской коллегии адвокатов

Опубликованное судебное постановление интересно с точки зрения рассмотрения фактора влияния событий в Украине с 24.02.2022 на деятельность транспортных компаний при осуществлении транспортных перевозок.
Известно, что далеко не одно транспортное предприятие, задействовавшее свой транспорт при перевозках по территории Украины, в конце февраля ‒ начале марта текущего года столкнулось с ситуацией невозможности продолжить выполнение перевозок по маршрутам своего следования. Транспорт подвергался не только необоснованному задержанию, блокировке (препятствованию) его дальнейшего движения по территории Украины, но и изъятию вместе с перевозимыми грузами. Все подобные действия производились со ссылкой на то, что в Украине введено и действует военное положение и по этой причине транспорт и грузы могут якобы изыматься без каких-либо препятствий.

Справочно: Согласно данным МИД по состоянию на 14 марта 2022 г. в Украине находилось порядка 280 белорусских грузовых автомобилей, из которых на указанную дату 143 экипажа смогли вернуться в Беларусь.

С одной стороны, законы Украины охраняют имущественные интересы транспортных компаний в условиях военного положения на территории Украины, которое было введено Указом Президента Украины от 24.02.2022 № 64/2022 «О введении военного положения в Украине», утвержденным Законом от этой же даты № 2102-IX. По этому Указу с 24.02.2022 на территории сопредельного государства действует специальный Закон от 12.05.2015 № 389-VIII «О правовом режиме военного положения» (далее – Закон № 389).
В ст. 8 и 23 Закона № 389 определено, что во время военного положения допускаетсяпринудительное отчуждение имущества, находящегося в частной собственности юридических и физических лиц, но с соблюдением в качестве обязательного условия о предварительном полном возмещении стоимости отчуждаемого (изымаемого) имущества – при возможности, а при отсутствии возможности – с последующим полным возмещением стоимости в течение следующих 5 бюджетных периодов, под которыми понимаются календарные годы. В ст. 23 данного Закона предусмотрена возможность предоставления иного имущества вместо выплаты его стоимости. При наличии споров в отношении стоимости и порядка изъятия такие споры подлежат разрешению в украинских судах.
Детально механизм компенсации стоимости принудительно отчуждаемого (изъятого) имущества определен в Законе Украины от 17.05.2012 № 4765-VI «О передаче, принудительном отчуждении или изъятии имущества в условиях правового режима военного или чрезвычайного положения» (далее – Закон № 4765-VI).
С другой стороны, не все, что прописано в законах, действует в реальной жизни.
Известны случаи, когда вместо требуемого в силу Закона № 4765-VI составления по форме решения об изъятии и акта о принудительном отчуждении или изъятии имущества, который по закону (ст. 8 Закона) должен быть подписан военным командованием/военной администрацией и лицом, у которого имущество изъято, вообще никаких документов не составлялось или они составлялись в произвольной форме (например, в форме расписки об обращении в собственность государства того или иного перевозочного транспорта и груза). Приходилось даже сталкиваться с письменным документом следующего содержания: «Справка дана о том, что следующий транспорт … изъят в собственность государства Украины».
По правилам ст. 372 ГК при осуществлении предпринимательской деятельности в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательства ответственность наступает вне зависимости от вины, если не будет доказано, что надлежащее исполнение обязательства было невозможно вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.
Отнесение тех или иных обстоятельств к форс-мажору должно осуществляться в зависимости от степени их объективной непредотвратимости и к тому же должно доказываться лицом, заявляющим об их наступлении и действии.
По оцениваемому спору грузовой транспорт вместе с грузом был задержан на блок-посте вблизи г. Чернигова без объяснения причин и удерживался неустановленными лицами на автомобиле патрульной полиции.
Фактически получается, что действия неустановленных лиц на территории Украины носили незаконный характер и не соответствовали требованиям закона о военном положении, устанавливающим строго определенные правила принудительного изъятия имущества.
Защита нарушенного права лица, в ведении которого находился груз, возможна посредством использования норм вышеупомянутого Закона или посредством обращения в органы полиции места неправомерного изъятия имущества (территория Украины) или в правоохранительные органы Республики Беларусь.
Например, в Беларуси с момента возникновения ситуации на Украине по заявлениям потерпевших проводятся соответствующие проверки, возбуждаются уголовные дела, в ходе которых сведения о разыскиваемых транспортных средствах и грузах вносятся в базу данных Генерального секретариата Интерпола.
Фактически получается, что защита нарушенного права перевозчиков возможна за счет вышеописанных – гражданско-правовых и уголовно-правовых – механизмов защиты.
По обстоятельствам описанного дела в Беларуси возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 207 УК (разбой). При установлении виновных в совершении противоправных действий к ним может быть предъявлен иск о возмещении соответствующего вреда, определяемого стоимостью изъятого транспорта и груза.
В такой ситуации даже теоретическая возможность для автоперевозчика компенсировать ущерб за счет виновных лиц исключает отнесение совершенного в отношении груза противоправного действия – разбоя к обстоятельствам непреодолимой силы (форс-мажора).
Сам по себе вооруженный конфликт или военные столкновения не влекут утрату груза, в противном случае, как говорят в народе: «На войну можно списать всё!». Утрата груза произошла вследствие деликта, под которым в данном случае понимается противоправное поведение определенных лиц по его неправомерному завладению.
К тому же видится обоснованным подход суда кассационной инстанции, оценившей соблюдение истцом определенных действий по защите своих имущественных прав. Истец не предоставил в дело доказательств незамедлительного обращения в правоохранительные органы Украины или военную администрацию по вопросам фиксации изъятия имущества, дачи правомерности оценки его изъятия, а также не предпринял действий для получения возможной компенсации в последующем за принудительное отчуждение (изъятие) имущества. В свете вышеописанных положений закона Украины о военном положении совершение таких действий являлось необходимым и юридически значимым для защиты имущественных прав перевозчика в отношении неправомерно изъятого груза.
По совокупности вышеуказанные обстоятельства не были рассмотрены судом как чрезвычайные и непредотвратимые при данных условиях обстоятельства, влекущие за собой освобождение перевозчика от ответственности за нарушение обязательства по доставке груза.

Экспертное мнение:  Инна Фадеева, адвокат Минской областной специализированной консультации «Судебная защита. Бизнес и Хозяйство», Сергей Фадеев, адвокат Минской областной специализированной консультации «Судебная защита. Бизнес и Хозяйство»

Полагаем, анализируемое судебное постановление представляет интерес для целого круга лиц, а именно грузовладельцев, перевозчиков, страховщиков, имеющих причастность к событиям февраля ‒ марта 2022 г., связанным с утратой грузов на территории Украины.

Ключевыми доводами сторон в рассматриваемом деле являлись:

- со стороны истца – наличие безусловной ответственности перевозчика (ответчика) за принятый к перевозке и не доставленный до места назначения груз (п. 1 ст. 17 КДПГ);

- со стороны ответчика – наличие оснований для освобождения от ответственности за сохранность принятого груза, предусмотренных как в международных (п. 2 ст. 17 КДПГ), так и в национальных (ст. 372 ГК) нормах законодательства, а также в положениях договора перевозки об освобождении от ответственности за нарушение обязательств в силу действия форс-мажорных обстоятельств.

Исходя из анализа текста рассматриваемого судебного постановления суд кассационной инстанции дал оценку обжалуемым судебным постановлениям в контексте доводов поданной ответчиком жалобы, и выводы судов первой и апелляционной инстанций были признаны обоснованными. В частности, оценивая возражения ответчика о наличии оснований для его освобождения от ответственности ввиду возникновения обстоятельств непреодолимой силы, при которых создалась невозможность исполнения обязательства, суд указал, что представленными по делу доказательствами наличие форс-мажорных обстоятельств не подтверждено. То есть судом первой инстанции констатировалось не отсутствие форс-мажорных обстоятельств как таковых, а отсутствие надлежащих доказательств, подтверждающих их наличие.

Проанализируем ключевой для рассматриваемого спора пункт КДПГ – п. 2 ст. 17: «Перевозчик тем не менее освобождается от такой ответственности, если утрата груза, его повреждение или задержка произошли по причине … обстоятельств, избежать которые перевозчик не мог и последствия которых он не мог предотвратить». С академической точки зрения данная формулировка имеет более строгие требования к обстоятельствам, нежели положения п. 3 ст. 372 ГК, согласно которым «… лицо, не исполнившее обязательство … несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение обязательства невозможно вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств». В случае применения положений КДПГ перевозчик должен доказать не только невозможность избежать обстоятельств, на которые он ссылается, но и невозможность предотвращения последствий таких обстоятельств (п. 1 ст. 18 КДПГ).

Анализ доступных фактических обстоятельств дела указывает на то, что принятый к перевозке груз был утрачен в результате принудительного изъятия неустановленными лицами, обладающими тем не менее атрибутами органов государственной власти (полиция), на территории Украины 24.02.2022. Документов, подтверждающих факт изъятия груза, перевозчик в материалы дела не представил.

По состоянию на дату события законодательство Украины, действующее в условиях военного положения, определяло порядок изъятия имущества и права юридических лиц и граждан, у которых изъято имущество в связи с ведением военного положения. При этом данное законодательство прямо не предусматривает возможность изъятия имущества, принадлежащего иностранным субъектам хозяйствования и иностранным гражданам. Вместе с тем в случае, если имущество изымается, законодательством предусмотрен алгоритм изъятия и отчуждения имущества, описанный ниже.

Порядок изъятия имущества во время военного положения урегулирован Законом № 4765-VI, в соответствии со ст. 1 которого принудительное отчуждение имущества – лишение владельца права собственности на индивидуально определенное имущество, которое находится в частной или коммунальной собственности и которое переходит в собственность государства для использования в условиях правового режима военного положения при условии предварительного или последующего полного возмещения его стоимости.

Согласно Закону № 4765-VI алгоритм изъятия и отчуждения имущества должен быть следующим:

- военное командование принимает решение о принудительном изъятии или отчуждении имущества, о чем составляется соответствующий документ (распоряжение);

- при изъятии (отчуждении) имущества определенного лица в соответствии со ст. 7 Закона № 4765-VI составляется акт по форме, утвержденной Кабинетом Министров Украины. Акт подписывается собственником имущества или его законным представителем и уполномоченными лицами военного командования и скрепляется печатью. В случае отсутствия лица, у которого изымается (отчуждается) имущество, или его законного представителя при составлении акта о принудительном изъятии (отчуждении) имущества такой акт составляется без его участия. В таком случае владелец имущества или его законный представитель имеет право на ознакомление с актом о принудительном изъятии или отчуждении имущества. Экземпляр акта вручается под расписку лицу, у которого отчуждается или изымается имущество, или его уполномоченному представителю;

- к составленному акту прилагается документ, содержащий вывод о стоимости имущества на дату его оценки, которая проводилась в связи с принятием решения о его принудительном отчуждении. В соответствии со ст. 8 Закона № 4765-VI оценку должны осуществлять профессиональные оценщики, а в случае невозможности ‒ органы государственной власти и местного самоуправления. Если на момент составления акта лицо не согласно с оценкой стоимости имущества, такое лицо может оставить свои возражения на обратной стороне акта. Кроме того, оценка, по которой предыдущему владельцу была возмещена стоимость реквизированного имущества, может быть обжалована в суде.

Статья 12 Закона № 4765-VI определяет порядок возврата сохранившегося имущества. Возврат такого имущества происходит только по решению суда, вступившему в законную силу.

Законом № 4765-VI (ст. 9‒11) предусмотрен порядок получения компенсации за принудительно отчужденное имущество. Для получения компенсации его бывший владелец или уполномоченное им лицо после отмены правового режима военного положения обращается в территориальный центр комплектования и социальной поддержки по месту отчуждения имущества с заявлением, к которому прилагаются акт и документ, содержащий вывод о стоимости имущества. По общему правилу такое заявление принимается, учитывается и рассматривается по месту отчуждения имущества военным комиссариатом.

Указанное заявление должно быть рассмотрено в течение 10 дней с даты его представления, по результатам чего заявителю должен быть предоставлен вывод об осуществлении выплат для последующей полной компенсации за имущество, принудительно отчужденное в условиях правового режима военного положения. Выплата полной компенсации производится органами, принявшими решение о принудительном отчуждении имущества, в порядке очередности оформления выводов за счет и в пределах средств, предусмотренных в государственном бюджете.

Из анализа приведенных норм можно сделать вывод, что при изъятии транспортных средств на основании Закона № 4765-VI должны быть составлены 3 документа: решение уполномоченного органа, акт по форме, установленной Кабинетом Министров, и оценка стоимости.

Таким образом, рассматривая ситуацию, при которой был утрачен принятый к перевозке груз, можно с достаточной степенью обоснованности утверждать, что обстоятельства его утраты являются обстоятельствами, избежать которых перевозчик не мог. То есть сопутствующие утрате груза обстоятельства находились вне контроля перевозчика, не могли быть им предвидены и при любой степени осторожности не могли быть им избегнуты (первая составляющая оснований для освобождения от ответственности по п. 2 ст. 17 КДПГ). Однако, принимая во внимание положения ст. 100 ХПК, недостаточно самого по себе наличия тех или иных обстоятельств, необходимо их подтверждение путем предоставления достаточных и достоверных доказательств.

В рассматриваемом деле перевозчиком не было представлено надлежащих доказательств наличия обстоятельств, предусмотренных п. 2 ст. 17 КДПГ, что и повлекло за собой вынесение судом именно такого решения.

Ссылка перевозчика на факт возбуждения уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 207 УК, является спорной, поскольку, во-первых, само по себе возбуждение уголовного дела, в отличие от приговора суда, не является надлежащим подтверждением событий и обстоятельств для экономического суда, а во-вторых, отсутствует единая судебная практика по делам, связанным с утратой груза в результате уголовного преступления.

Экономические суды по такого рода делам чаще относят риски по утрате груза в результате уголовного преступления к зоне профессиональной ответственности перевозчика, то есть не рассматривают хищение (ст. 205‒207 УК) в качестве основания для применения положений п. 2 ст. 17 КДПГ.